Русские в Норвегии

Предложение было странным, а мое замешательство – логичным. Если бы сулили в подарок звезду, предварительно названную моим именем, “бескрайний” север или – и того пуще – весь мир на ладони, я бы знала, как реагировать. Ситуацию осложняла интонация, не предполагающая легкомысленных трактовок. “Пойдешь на вершину мира?” – я не знала, что ответить.

Шагать через Полярный круг – было, прыгать с двенадцатиметровой скалы в ледяную воду – тоже, но восхождение – не к какой-нибудь там вершине, а непосредственно к мировой… Снежные шапки Эвереста немедленно вызвали нервную дрожь. “Не хочу!” – отчаянно надрывался внутренний голос, “надо” – спокойно оппонировало ему профессиональное любопытство, давно привыкшее побеждать в таких баталиях.

Самолет с наслаждением парил в родной стихии – самое время приступить наконец к изучению маршрута. На родной земле было не до этого: запасались теплыми вещами, непродуваемыми и непромокаемыми куртками, ботинками на толстой подошве, защитными кремами, очками-хамелеонами. Сборы сопровождало, издевательски врываясь в распахнутые окна и разбрасывая зайчиков, вконец обнаглевшее солнце: “Лови меня – там я буду другим”…

Взлет – посадка, взлет – посадка, взлет – посадка… Три на три – туда и столько же – обратно. Пункт первый – Хельсинки. В который раз, а все равно приятно. Пункт второй – Осло и Берген. Новые точки на моей карте. Пункт третий – и последний (дальше, в буквальном смысле, дороги нет) – Нордкап. Время раскрыть карты: мыс Нордкап на севере Норвегии – самая северная точка континентальной Европы. Говорят, это не единственное употребление прилагательного в превосходной степени применительно к этому месту – там все “самое-самое”. Нордкап – та самая “вершина мира”, к которой стремлюсь…

Все-таки воображение – сильная штука. Без него любое занятие можно смело умножить на ноль. Возьмем, к примеру, туристический бизнес. Ну сказали бы мне: “Поехали на север Европы”. Сомневаюсь, что вдохновилась бы. Другое дело – “Top of the World”. Красиво, экзотично, интригующе…

Хельсинки. Город, похожий на гоголевскую даму, – прекрасен во всех отношениях. Есть несколько часов до следующего перелета, и хочется пробежаться по знакомым местам. Проспект Маннергейма. Величественный, он чем-то напоминает Невский. Впрочем, не только он. Российская история предстает здесь в усеченном и слегка отредактированном виде, но видна. Финны славятся своей толерантностью, а посему не снесли с лица земли напоминания о соседской экспансии. Чуть ли не самая высокая точка города занята Успенским собором – красивым, богатым, ухоженным… Толпятся прихожане, служители, едва успевающие обеспечить страждущих свечами, иностранцы, с интересом вслушивающиеся в интонации диковинной речи… Идет служба. Покидаю собор в благостно-меланхоличном состоянии. Впрочем, присутствие грусти не тяготит – она легка и даже приятна.

Хельсинки не производит впечатление северной столицы. Много зелени, парков прямо в центре города. В одном из них – памятник Яну Сибелиусу, предмету финской гордости. Трубы органа взметаются вверх: кажется, еще секунда и… откуда-то сверху польется светлая музыка…

…взлет – и снова радостно расстается с землей самолет. Мы летим в Осло. Мы – это невероятно интернациональная группа, в составе которой помимо нас, двух представительниц России, еще сорок “экстрималов” из самых разных уголков планеты, которые единодушно выбирают языком межнационального общения английский. Интернациональный состав группы интригует не меньше цели поездки. В процессе общения группа разделяется по географическому принципу: Европа, Азия, Америка. Особенно оживленно в азиатском “регионе”: любой, даже самый незначительный вопрос вызывает у сердечных японок искренний восторг. Старательно выговаривая английские слова, они, перманентно счастливые, не перестают улыбаться, щелкая задвижками новомодных фотоаппаратов, а самолет, напоминающий Ноев Ковчег, тем временем летит на север, в страну с абсолютно логичным названием.

Много тысяч лет назад – иным способом, но в этом же направлении – двигались люди. Чуть позже они назовут себя “норманнами”, северными людьми, и прочно врастут в эту неласковую землю. Они назовут свою страну Норвегией – “дорогой на Север”. Суровый климат не остановил первопроходцев: норманнам понравилась эта гордая и неприступная местность, оставленная сползшим за три тысячи лет до новой эры ледником. Тысячелетний страж просторов, он увековечил себя тем, чем очень гордятся современные норвежцы. Если на пятнадцатой минуте разговора с местным жителем вы – как бы невзначай – не употребите слово “фьорд”, рискуете прослыть законченным невеждой. Как любой нормальный человек, живущий бок о бок с чудом света, каждый норвежец с удовольствием, умноженным на национальную гордость, неторопливо и с достоинством расскажет вам, что же такое “фьорд”.

Фьорды – не только уникальное природное явление и основная достопримечательность страны: это – душа Норвегии. С легкой руки западных норвежцев это мнение плотно закрепилось в сознании туристов, которые приезжают в эту страну как раз ради них. Правы тысячу раз! Сколько бы ни говорили люди – лучше хотя бы один раз увидеть. Хотя бы – потому что человеку, пропитанному романтикой и жаждой новизны, обязательно захочется повторить эти ощущения.

Фьорды – память ледникового периода. Глобальное потепление растопило ледник, который, оседая в озерах и реках, углублял обрывистые долины, вытянувшиеся вдоль моря. Природа не терпит пустоты: глубокие (не менее 1000 метров) впадины заполнило море, и получились фьорды – заливы с морской водой, окаймленные высокими скалистыми берегами.

Гольфстрим – добрый дух Норвегии. Он подогревает воду, в которой охотно живет всякая живность, а рачительные и заботливые норвежцы изо всех сил помогают ей, охраняя свой край от пагубного воздействия цивилизации. Лозунг “назад к природе” здесь понимают по-своему – с опаской. Не то чтобы норвежцам было жалко поделиться ею, просто любят они ее по-настоящему – не на словах. Испугавшись, что уставший от бремени научно-технического прогресса люд хлынет к природной первозданности, норвежцы поспешили обезопасить себя. Задолго до того, как в Европе провозгласили моду на охрану окружающей среды, они перевели слова в поступки, и сегодня каждый турист, пересекающий границы Норвегии, становится добровольным участником природоохранного процесса. Не удивляйтесь мягким интонациям немного наивных (по сравнению с нашим “зимующую птицу – беречь и множить!”) агиток местных туристических бюро. Путешествие на велосипеде в самом деле может быть таким же незабываемым, как и на автомобиле, но первое все же поощрительней. “Оставьте природу такой, какой она была до встречи с вами!” – просят туристов местные жители. Непонятливым – настойчиво рекомендуют, совсем непрошибаемых – штрафуют: такие обращения быстрее усваиваются организмом даже самых невежественных гостей.

Ворота в царство фьордов – Берген. Столица Западной Норвегии, он напоминает отдельное государство. “Я не из Норвегии, я из Бергена”, – говорят местные жители, выделяя себя из общего ряда. И свой город, который не похож на остальные норвежские города. Так сложилось исторически: с момента основания в XI веке он был главным морским портом страны; съезжавшиеся сюда купцы со всей Европы внесли – каждый свою – лепту в городскую застройку.

Брюгген… Узкие переулочки, покосившиеся домики, обветшавшие складики и дощатые мостовые… Этот знаменитый квартал Бергена тщательно охраняется не только жителями, но и ЮНЕСКО, которая внесла небольшой портовый квартал ганзейских купцов в список памятников, составляющих культурное наследие всего человечества.

Еще одна достопримечательность Бергена – рыбный рынок. Если вы, посетив этот город, не побываете на Фискеторгете, вас неправильно поймут. Он такой же, как много веков назад. Ранним утром на прилавках появляются свежие треска, сайда, креветки, крабы, и к торговцам, как и много веков назад, спешат постоянные покупатели. И не только для того, чтобы купить рыбу для любимого сендвича. Фискеторгет – излюбленное место встречи: местные жители считают, что самые важные решения для города принимаются совсем не в мэрии, а здесь.

Горы, заслонившие город от мира, не сделали бергенцев нелюдимыми. Напротив, –приветливые и радушные, они невероятно дружелюбно отнеслись к галдящей на разных языках странной толпе туристов и с восторгом принялись рассказывать нам о достопримечательностях родного города. Особенно рекомендовали вскарабкаться на гору (название было запомнить невозможно), с которой открывается-де ни с чем не сравнимый (норвежцы, как, впрочем, и все скандинавы, обожают превосходную степень) вид на Атлантический океан. Путь к прекрасному облегчал фуникулер, с помощью которого удалось быстро покорить гору и положить-таки в ячейку памяти действительно невероятно красивый и захватывающий вид.

Северный романтик Эдвард Григ знал, где родиться. Теперь уже трудно с достоверностью сказать, что первично – романтичность города или Грига, да и важно ли это, в самом деле, когда в маленьком уютном ресторанчике звучит его соната для скрипки…

Самолет приземлился в Осло, но в нашем путешествии по Норвегии Берген, куда мы за шесть часов добрались из столицы, значился первым пунктом. На следующий день естественный порядок вещей был восстановлен: театр – с вешалки, страна – со столицы. А точнее, с Осло-фьорда. Довольно приличных размеров, он является продолжением пролива Скагеррак, отделяющего Норвегию от Дании. Первое впечатление от города: люди позавчера построили дома, вчера их покрасили, довели до ослепительного блеска окна, засадили их цветами и вымыли асфальт. Все сияет неземной чистотой, хотя вчера, как сказал наш верный друг и помощник Олаф, был проливной дождь. Он же, кстати, поведал, что рассказ о вчерашнем дожде для истинного норвежца может вылиться в небольшую речь минут на сорок – здесь очень любят говорить о погоде. Больше собственного артериального местных жителей интересует давление атмосферное, а также изотермы, изобары и прочие атрибуты метеорологической ситуации. Здесь практически в каждом доме находится барометр, за редким исключением показывающий “ясно”. Норвежцы не избалованы климатом, но, оптимисты по натуре, они действительно считают, что “у природы нет плохой погоды”. И добавляют – есть неподходящая одежда.

Автобус мчится по улицам Осло, а Олаф продолжает. В этом городе он родился, учился, влюбился, по причине чего очень любит свой Осло и с удовольствием рассказывает о нем. Правда, все время переходит на личности: Фритьоф Нансен, Руаль Амудсен, Тур Хейердал… Великолепно ориентируясь в истории своей страны, он тяготеет к истории мореплавания: видимо, сказываются гены викингов. Ох и набедокурили они по всей Европе! В память об этом скупаем в ближайшей лавке основу норвежской сувенирной продукции – фигурки викингов и их рогатые шлемы. Впрочем, грозных покорителей морей считают предметом своей национальной гордости и шведы, и датчане. Правда, об этом Олаф не говорит, зато с упоением рассказывает о путешествии Амудсена на “Фраме” в Антарктиду, триста квадратных километров которой сегодня принадлежит Королевству Норвегия, о покоренном Нансеном Северном Полюсе (на том же “Фраме”) и, конечно же, о своем любимце – Туре Хейердале, смельчаке, отправившемся на небольшом плоту “Кон-Тики” к берегам Полинезии.

Related Images: